– Зачем это? Мы что, опять с тобой читать будем, как «Гарри Поттера»? – ехидно спрашиваю я.
– Да нет, при чем тут «Гарри Поттер»! – сразу загорается подружка, не замечая моей подначки. – Ты знаешь, я вчера никак уснуть не могла. Только вспомню, как эта мышь на ступеньке сидит, хвостом машет и нам большой палец показывает, ну, ты знаешь, сразу начинаю думать: что тут не так? – и верчусь с боку на бок. И знаю: не то странно, что Пика ведет себя, как человек. Это и раньше было! Она только кусается, как мышь, а остальное… И, понимаешь, я не выдержала, встала ночью и нашла вот эту книгу. Смотри!
Она подала мне том, и я прочитала на темно-вишневой обложке тисненное золотом название: «Энциклопедия животных». Ну, и что? Я вопросительно посмотрела на подругу, а она открыла книгу на том месте, где была закладка:
– Теперь смотри сюда! – Светкин голос звучал победно.
Сверху на странице было крупно написано: «Семейство грызунов». И дальше более мелким шрифтом: «Представители этого семейства относятся к классу млекопитающих. На территории нашей страны обитает около ста пятидесяти видов этих животных, многие из которых очень вредят сельскому хозяйству…» Ну, это я и так знаю. Пика вредит нам, а не сельскому хозяйству, что не оправдывает ее ни в каком смысле! Я опять вопросительно взглянула на подругу. Она ткнула пальцем в рисунки на середине страницы:
– Посмотри на них. Вот мыши!
Картинки действительно изображали разные виды этих зверушек; полевку, степную пеструшку, домовую мышь и даже какую-то желтогорлую. По-моему они были очень похожи на Пику. Но я так-таки не могла понять, из-за чего волнуется Светка. А она после долгой паузы с надеждой спросила меня:
– Ну, теперь ты понимаешь, почему она не мышь?
– А кто? – тупо осведомилась я. – На зайчика что-то совсем не похожа… Хотя он тоже грызун…
Подруга даже завыла от досады на мою глупость. Я невольно подумала, как она изменилась за эти несколько дней: раньше и представить было нельзя, что Ковалева сможет издавать такие звуки. Коротко и резко выдохнув воздух, Светка уже спокойно (даже подозрительно спокойно, как полной идиотке) сказала мне:
– Ты видишь, какие у них лапки?
Я видела. Обычные. Как положено у мышей.
– Сосчитай пальцы! – задушенным голосом посоветовала мне подруга.
Я посчитала. Четыре. Причем у всех.
– А у тебя сколько? – совсем уже ласково поинтересовалась Светка.
– Пять, – на всякий случай подумав, ответила я.
– Ну, так вот! – завопила подружка, ударив рукой по раскрытой странице. – Значит, у них нет большого пальца, понимаешь?! И не могут они сжать кулак и выставить большой палец вверх! Нет его! Теперь ты согласна, что наша Пика – не мышь?
– Согласна, – тихо сказала я, понурившись, в полной прострации из-за своего скудоумия.
Ну, почему я в последнее время так пасую перед Светкой? Просто обидно до слез! Вот и теперь она, только взяв с полки книгу, сразу сообразила все про эти пальцы. А я, как говорится, смотрела туда же, а видела фигу…
– Ничего, Ир, – утешила меня подруга, заметив, что я чуть не плачу от досады. – Это ты еще не проснулась. Я сегодня ночью тоже не сразу обо всем догадалась – наверное, час «Энциклопедию» читала и рисунки смотрела. Там на другой странице – суслики, хомяки, крысы всякие, – тоже грызуны. Я, знаешь, думала сперва, что Пика – это такая замаскированная крыса, они ведь очень умные и бесстрашные. Но и человеку всегда больше всех вредили, хотя рядом с ним жили и питались. И справиться с ними было никому не под силу, кроме Гаммельнского крысолова – а это, как известно, сказка. Я, понимаешь, когда хорошо рассмотрела серую крысу, – Светка перевернула страницу, – она еще называется пасюк, сразу поняла, что наша мышь – это не то. Пика – не такая злая.
Действительно, довольно крупный, по сравнению с другими своими родственниками рядом, пасюк на картинке выглядел устрашающе. Он стоял на задних лапах и что-то, насторожившись, высматривал. Его длинная морда со вздыбившимися усами выражала такую дерзость, хитрость и звериную жестокость, что меня передернуло.
– Да, – сказала я, подняв глаза на подругу. – Такой грызунчик точно не будет слушать «Гарри Поттера» и огорчаться, что я взяла мамины серьги…
– И радоваться, что мы накормили Сашку, – закончила Светка. – Ты знаешь, мне только одно обидно – что я про эти пальцы случайно догадалась, когда уже хотела книгу на полку ставить. А должна была логически.
– Ты что?! – закричала я. – Да ты молодец! И пускай случайно; главное, мы теперь знаем: Пика – не крыса, но и не мышь.
– И вообще неизвестно кто, – грустно сказала подруга. – И как это точно выяснить, я пока не представляю.
Опять двадцать пять. Вот всегда Светка так: нет ей покоя, пока она не поймет до конца то, что хочет. А тут – будет ли вообще конец? И, однако, пора хоть кофе выпить: утро-то уже давно началось.
– Слушай, ты завтракала? – оторвала я подружку от печальных дум.
– Нет! Когда мне было? – Светка горько вздохнула. – Я утром, только проснулась, сразу к тебе побежала, рассказывать, такая радостная! А получается, что я опять про нее ничего не знаю. Подумаешь! Мы вот тоже с тобой – не кошки, шерсти у нас нет. Ну и дальше что?
Тут я просто схватила подругу за руку и потащила на кухню. Придвинула ей табурет, а сама стала варить кофе. Но Светка не могла сидеть – она слонялась от окна к кухонной двери до тех пор, пока от горячей турки с кофе не поплыл во все стороны бодрящий аромат.
– Садись, – сказала я Ковалевой и быстро наполнила кружки. – Сейчас печенье достану и сыр.
Тут подружка оживилась и, сев за стол, стала накладывать себе в кофе сахар и наливать молоко. Ну, наконец-то отвлеклась. А то я уже думала, что буду есть в одиночестве. Впрочем, откусив печенье, Светка совсем очнулась от задумчивости и спросила меня с любопытством:
– Слушай, а что за сон ты видела?
Нашла о чем вспоминать! Вот уж это я как раз хотела побыстрее выкинуть из головы и потому промолчала.
Но подружка отставать не хотела. Она пытливо заглянула мне в глаза и попросила:
– Ну, Ира! Ну, расскажи, куда ты там ехать собиралась. Ты до сих пор еще на меня обижаешься?
– Нет, – ответила я, прожевав сыр. – Но вспоминать неохота. Тем более… это был только сон.
– У нас дома есть сонник, – сообщила Светка и придвинула к себе вазочку с вареньем. – И ты знаешь, что там в предисловии написано?
– Ну, что? – недоверчиво буркнула я.
Почему это у моей подружки вдруг глаза заблестели?
– Слушай. «Понимать язык снов – это искусство, которое, как и любое другое искусство, требует знаний, таланта, труда и терпения». И сказал это какой-то Э. Фрамм.
– Ты что, веришь в сны?! – изумилась я.
– Верю, – серьезно подтвердила Светка. – Хоть и не каждый из них сбывается точно, но кое-что верно. Вот, например, если только приснится: у меня вырвали зуб, или он выпал, или почернел – обязательно неприятности будут. А если сырое мясо, то заболею.
Вот так так! Моя подруга, любящая математику и шахматы, верит в сны? Есть от чего мне прийти в смятение. Это я должна в них верить – я, потому что… Ну, понятно! Потому что это у меня, как говорит наша учительница по литературе, ярко выраженное образное мышление, а не у Ковалевой.
– Ну, чего ты так удивляешься? – спокойно, как обычно, спросила Светка, допивая кофе. – Думаешь, в снах нет логики? Еще как есть! Но только она необычная, не такая, как в жизни. А если тебе сегодня приснилась я, и старуха, и Сашка, то ясно: это не просто так. Расскажи мне побыстрее! Вдруг мы еще что-нибудь поймем, если разгадаем сон?
– Ладно, – вяло сказала я. – Помоги со стола убрать.
Куда только делась обычная подружкина неторопливость! Через секунду вся посуда свалилась в раковину, через пять она, вымытая, блестела на мойке, через восемь был протерт стол и открылась дверь из кухни, а через десять мы уже сидели в комнате на диване, И я, вздохнув, начала свой рассказ…
Светка слушала не перебивая, затаив дыхание. Правда, когда она представила нас вместе, печатающих шаг на серой дорожке, сразу захохотала:
– И ты тоже так шла? И получалось?
Вот ехидина! Это она, конечно, вспомнила, как «четко» я вышагивала на ОБЖ, когда уже не смогла от этого отвертеться под строгим взглядом нашего майора, Виктора Петровича. «Ну, погоди! – подумала я. – О тебе-то речь впереди».
И я не ошиблась: сообщение о том, как Светка, вытянув руки по швам, докладывала Марье Степановне о нашем прибытии, возмутило подружку до глубины души.
– Это я так делала?! – закричала Светка. – Ты врешь, не может быть такого!
– Но ведь логика в снах совсем другая, – подколола я ее. – Вот и думай, что это означает.
Услышав о стеклянных стенах, возводимых тысячами мышей, Светка опять оживилась, и видно было: ее голова опять заработала. Но объяснение Марьи Степановны, почему именно следует жить за такими стеклами, опять вывело подружку из равновесия.